​Скальпель

То, что с государственным организмом творится нечто неладное, люди чувствуют, и уже довольно длительное время.

Нас убеждают, что тело страны все увереннее становится на ноги реформ, но невооруженным глазом видно, что хромота только прогрессирует. Вопреки риторике о наращивании мышц, вооруженные силы не могут скрыть истощения и атрофии того, что действительно было наращено в течение первого года войны. Анализы кровеносной системы публичных финансов свидетельствуют, что «бюджет воюющей страны» на самом деле является банальной войной за бюджет. Показные заклинания об «агрессоре», которому «мы дадим по зубам» и «который за все заплатит», все чаще срываются на нервный фальцет.

Но организм, отрицая очевидные проявления тяжкого недуга, упрямо отказывается от лечения…

Блокирование железнодорожных перевозок товаров через линию столкновения, продолжающееся с 25 января, не комментировал разве что ленивый. При этом усилия, прилагаемые для обесценивания как идеи блокирования, так и его активистов, дают противоположный эффект — поддержка блокирования и доверие к активистам среди людей растет. Фантазии о проплаченном пиаре — нежизнеспособны: наш новейший опыт показал, что любой проплаченный пиар без человеческой энергии захлебывается через несколько дней. Феномен поддержки в том, что, благодаря блокированию, люди получили возможность исследовать больной организм своего государства. И блокирование, как хирургический инструмент, обнаружило глубокие воспалительные процессы и злокачественные образования, накопленные за три года.

Человек и уголь

Тот факт, что на войне зарабатывают, осознавали в большей или меньшей степени все. Об объемах обогащения на торговле с оккупированными территориями, как и с оккупантом, неоднократно писали и говорили журналисты. Однако именно несколько недель блокирования показали объем поражения вирусом торговли на крови.

Таким образом мы узнали — от самих членов правительства, что они врали нам, когда в начале войны обещали найти альтернативу углю, оставшемуся под оккупацией. Так же врали, когда говорили, что для этой альтернативы, а, следовательно, и энергетической безопасности, нужно повысить закупочную цену на уголь и тариф на электричество. Тариф в самом деле подняли. Но не для того, чтобы покупать в Роттердаме. А для того, чтобы по роттердамской цене платить на оккупированной территории «одному парню», которой, конечно же, предварительно согласился делиться с такого гешефта. Мы увидели предлинную очередь из советников-депутатов-абсолютно независимых экспертов-аналитиков-штатных патриотов, которых жадность и зависимость заставили публично защищать прибыли свои и своих хозяев, не думая не то что о государстве, но даже о конспирации: то, что в 2014 году считалось преступлением, в 2017-м оказалось жизненной необходимостью.

Мы на самом деле получили угрозу энергетической безопасности, как утверждает правительство. Но не из-за блокады. Когда директора одной ТЭС, зависящей от угля с оккупированных территорий, спросили, формирует ли электростанция запасы угля на случай, если его поставки заблокирует россия, его удивление было нескрываемым и искренним. Уверенность в акционерах «Донбассэнерго» и в их способности договориться c оккупантом оказалась значительно более сильной веры в то, что мы воюем с россией. Поэтому именно жадность нынешних украинских руководителей, их участие в коммерческих проектах с теми, кого они пафосно нарекают «агрессор» и «кровавый режим», и зависимость от вранья является подлинной угрозой энергетической безопасности государства.

Спекулируя на «безальтернативности» антрацитового угля с оккупированных территорий в разгар отопительного сезона, наше внимание отвлекают от других, которых значительно больше, вагонов, куда блокирующие дали нам возможность заглянуть. А в вагонах с отметками «22» (Украина) и «20» (россия), как говорится, Бог послал: тощий уголь марки «т» (интересно, кому нужен?); лес-кругляк, на экспорт которого очень своевременно наложен мораторий; порох, который не могут своевременно приобрести шахты «Львовугля», поскольку это товар двойного назначения; многое для металлургического бизнеса — концентрат железорудный, сталь листовая, стальные заготовки, известняк для флюсов, слябы и, как утверждает само правительство, много не указанного в накладных, то есть контрабанды.

А еще блокада продемонстрировала, что в Украине не действует ни один государственный институт, который должен был бы гарантировать безопасность как товаров, так и людей, попадающих на территорию Украины через линию столкновения. Пограничная служба, таможня, Служба безопасности не имеют ни достаточных полномочий, ни задачи контролировать то, что везут. Несколько пограничников с собачкой на сотни вагонов за день — это еще одно доказательство того, что «конечные бенефициары» (заказчики и поставщики товаров с обеих сторон линии фронта) доверяют друг другу и имеют достаточно власти, чтобы гарантировать отсутствие какого-либо государственного контроля.

Шара за наши деньги

Блокада также спровоцировала массовый «каминг аут» адептов теории «подконтрольных предприятий на неподконтрольных территориях, где работают наши люди, которые могут пойти воевать против нас, если мы им перестанем платить». Абсурдность утверждения сложно переоценить. Если ты не контролируешь территорию, ты не можешь контролировать ничего на этой территории — ни предприятия, ни людей. А если ты контролируешь предприятие на оккупированной территории, то только с разрешения оккупанта, а следовательно — являешься его соучастником. Если это наши люди, то они не могут против нас воевать. А если они готовы против нас воевать за деньги, то они наемники. Согласно такой логике, на оккупированных территориях функционируют предприятия соучастников оккупанта, на которых работают потенциальные наемники. Свидетельством этого абсурда является то, что с наших с вами налогов мы платим заработную плату работникам «Укрзализныци» на оккупированной территории, которые, среди прочего, транспортируют российских военных, технику, вооружение и боеприпасы на передовую.

Государственная монополия на преступление

Легитимность блокирующих оказалась выше легитимности государственных органов правопорядка. Если начальник областной полиции Аброськин приехал к блокирующим без какого-либо юридического предписания и привез несколько автобусов людей без «распознавательных знаков», то его приказ неизвестным людям применить силу является произволом, последствия которого могут быть очень драматичны. И, как это ни досадно, но мы в который раз получили доказательство того, что органы правопорядка «крышуют» чей-то бизнес. Монопольными союзами высоких должностных лиц, криминалитета, органов правопорядка, судов, создающихся для незаконного обогащения, сегодня, к сожалению, никого не удивишь. Беда в том, что государство, в котором есть монополия на преступление, теряет монополию на применение силы.

«Лохи» и скромная радость оккупации

Блокирование ткнуло нас носом в то, как государство формирует режим содействия оккупации. Уже продолжительное время у нас мягко, но навязчиво формируют чувство вины перед оставшимися под оккупацией людьми. Любая попытка критического осмысления наталкивается на пафосные штампы наподобие «там наши люди» — без какого-либо упоминания о том, что наши люди есть и здесь. И эти наши люди — в Харькове, Славянске, Бахмуте — возвращают нам здравый смысл: «Приходят эти, из-за поребрика, и говорят: «Вы здесь лохи, а у нас тарифы меньше, пенсию и здесь и там получаем...»

Увлекшись тем, что «там», мы перестали думать о тех, которые «здесь». Вместо этого должны принять тот факт, что «там» и вправду граждане Украины. Но они часто к Украине не имеют никаких сантиментов, и для того чтобы они стали «нашими», недостаточно только так их называть. Должны также осознавать, что на пенсию любовь к Родине не купишь. А еще надо понимать, что каждое преимущество, создаваемое нами для людей «там», унижает людей «здесь».

«Какую страну мы защищаем и по чьим законам?»

Такой вопрос в лоб от солдат услышала впервые за два года. Откровенность блокирующих дала толчок солдатам выразить отчаяние и злость, которые скапливались в течение последних двух лет. Торговлей с оккупированными территориями государство обесценивает каждого солдата, ушедшего это государство защищать. Солдаты, получающие команду не стрелять, пока проедет эшелон с «товаром», теряют уважение к своей профессии и к государству. Армия, обеспечивающая снабжение своего противника, теряет смысл.

Кроме того, Минские договоренности закопали солдат в норы, не давая им ни войны, ни мира: «Мы за 10 дней должны получить разрешение от ОБСЕ на выезд! Месяц ждали последний раз... После выезда по стволам лазят — проверяют, стреляли или нет. А на той стороне ездят каждый день и палят как сумасшедшие, такое впечатление — лишь бы побольше снарядов выстрелять». Нынешний режим разрушает критические для армии принципы: доверие и профессионализм. После учений или ротации солдат, особенно с боевым опытом, намеренно направляют в другие части, вместо того чтобы формировать слаженные профессиональные команды. Пехотинцы перестают подавать руку танкистам и артиллеристам, поскольку те, зная, как обстреливают на передовой нашу пехоту, не могут выехать на помощь. Неважно, что это нарушение Конституции, законов и боевых уставов. Так нам толкуют «Минск».

Последствия неминуемы: опытные и мотивированные уходят, освобождая место для отобранных по территориальному принципу «трудовых мигрантов» с сомнительной мотивацией и «полканов трехмесячных — чтобы УБДешку получить».

«Вы когда-нибудь видели слепых за рулем?»

Так спросил мужчина в Бахмуте, кивая на два автомобиля ОБСЕ, проезжавших мимо нас. Доверие и уважение к международным институтам в Украине подорвано уже давно — из-за их неспособности защитить коллективную безопасность, ради чего они и были созданы. И нынешнее блокирование торговли является следствием этой невозможности. Если бы российская агрессия и оккупация на востоке Украины были признаны на международном уровне, если бы начало применяться международное право войны и международное гуманитарное право, они сами по себе стали бы блокадой для торговли с оккупированными территориями. Вместе с тем, блокирование спровоцировало очередную волну отречения от реальности. Нас стараются убедить, что обогащение нескольких человек в государстве на крови других граждан этого государства имеет какое-то отношение к «инклюзивному подходу». То, что у г-на Ахметова хорошие международные связи, знают все. Но ведь надо же соблюдать какую-то гигиену и сохранять приличие. Разве для наших международных партнеров новость, что олигархи являются главными инвесторами в политическую коррупцию государства? Они по своей природе заинтересованы только в том, чтобы использовать государство как инструмент обогащения, не гнушаясь фоном войны. А поддерживать этот процесс — это поддерживать политическую коррупцию и дальнейшую коррозию государственных институтов.

Кроме того, представители всех международных организаций и подавляющее большинство дипломатов, словно ополоумевшие, повторяют мантру о «наших людях там», патологически не реагируя на любые предостережения о том, что их политика лишь поощряет россию к дальнейшей агрессии, уничтожает Украину как государство и разрушает их самих.

«Эффективная» колонизация

В конце концов, люди на путях в Бахмуте, под Ясиноватой и под Лисичанском показали, как далеко с пути конституционного порядка сошло украинское государство. Вместо военного положения — АТО, вместо главнокомандующего — АТЦ, вместо внешней политики — Минские договоренности, вместо защиты суверенитета и территориальной целостности Украины, обеспечения ее экономической и информационной безопасности — обогащение. Правительство «воюющей страны» отрицает войну и оккупацию части своей территории. Российская пропаганда и оккупационная политика не только стали частью риторики тех, кто называет себя украинскими министрами и депутатами, но и постепенно приобретают очертания конкретных решений украинского парламента и правительства.

Несколько жадных и зависимых людей, контролирующих все государственные институты в Украине, в течение трех лет не только зарабатывают на войне, но и, цинично прикрываясь патриотической риторикой, снова превращают нашу страну в российскую колонию.

Блокаду не надо любить. Ее надо воспринимать как шанс увидеть симптомы болезни государственного организма, осознать их причины и начать бороться при жизни. Можно попытаться разогнать блокаду силой. Можно выдернуть скальпель и зашить рану, чтобы скрыть увиденное. Но этот скальпель всегда останется в руках людей. И от нас будет зависеть, не станет ли следующий разрез посмертным.

P.S. Если читателя этих строк интересует, что в связи с этим думает путин, то читатель или еще, или уже находится в плену колониального сознания. россия была, есть и будет оставаться нашим агрессивным соседом-колонизатором. И наш единственный шанс не стать снова колонией — самим научиться противостоять этой агрессии. Ни перед кем не оправдываясь.

Оксана Сыроид, gazeta.zn.ua

Фото novosti.dn.ua