Война мотыги и планшета

Появление в интернете ролика «Я - оккупант», прославляющегой российскую агрессию, призвано не только обелить в глазах россиян поступки российской власти. Его задача - дезавуировать в российском обществе понятие «оккупант», пытаясь перевести его из ярко выраженного негативного подтекста в более лояльный или позитивный, внедрив в умы населения амфиболичность толкования позиции Кремля.

Двусмысленность толкований общеизвестных слов и выражений сегодня для России - необходимость. Ведь если слово «фашизм» еще можно было внедрить в сознание, связав его в одном ключе со Второй Мировой войной и обозвав украинцев – хунтой, то понятие «оккупант» даже в СССР имело негативную окраску.

Судя же по тому, что в России появился подобный ролик, многие россияне задумались над своей индифферентностью, тогда как при доктрине, навязываемой Путиным, подобное в обществе допущено быть не может.

С другой стороны, в российском обществе уже не придумывают методов по обезличиванию врага. Этап, когда россиянам преподносили украинцев и представителей их власти хунтой со звериным оскалом, обвиняя украинское общество в нечеловеческой природе зверств – прошел. Общество начинает разделяться на тех, кто задумывается над тем, что солдат на чужой земле – это оккупант, и других, осознанно не признающих право украинцев на самоидентификацию, свое государство, историю и независимость.

Чтобы тех, кто понимает слово оккупант правильно, становилось меньше, и появился ролик, пропагандирующий русскую оккупацию, как благо, которое несут независимо от воли того, кого хотят облагодетельствовать.

В какой степени россияне склонны к восприятию подобной информации? Учитывая большое количество русских, считающих, что аннигиляция Украины и украинцев – норма, ответить на этот вопрос сложно.

Многие россияне не скрывают звериной агрессии по отношению к другому народу. И эта ненависть родилась не на пустом месте. Долгое время россияне считали украинцев второсортными русскими, обязанных спрашивать разрешения на жизнь у старшего брата. И европейский выбор украинцев как Путиным, так и шовинистическим обществом, которое он воспитал, был воспринят как бегство раба с плантации. Ведь немыслимо, чтобы те, кого россияне считали ниже себя по развитию, вдруг решили, что они не подчиняются имперским замашкам нации, что возомнила себя великой.

Россияне значительно младше украинцев и других наций. Ведь даже Долгорукий, основатель Москвы, похоронен в Киеве.

Тем не менее, история с точки зрения изложения фактов и исторических реалий, не интересна ни Путину, ни тем, кто его в его сумасбродстве поддерживает.

Таковых – много. Очередное интервью россиянина, вернувшегося на родину из Украины, впечатляет своей наглостью, а также циничностью и индифферентностью к украинцам.

Некто Гребцов, рассказывая о своем присутствии в Украине, говорит корреспонденту: «Референдум — шаг к войне». Мы ее хотели, ее хотели люди, которые жили в Крыму и потом уехали на Донбасс. Да, референдум — шаг к войне, к войне за то, что Украина — кусок России. Если кто-то думает по-другому — мы не согласны».

Казалось бы, кто такие «МЫ»? Русский народ? Российская власть? Кого Гребцов имеет в виду под местоимением «МЫ»?

Под сборным «Мы» Гребцов и ему подобные подразумевает некую массу силы, против которой никто не вправе протестовать. Для таких личностей воевать в Украине, это – доказывать свою правоту. Ведь как Гребцов отреагировал на заявления товарища, что Украина имеет право на самоидентификацию? «Нет никакой Украины, — отвечает Игорь. — Нет войны между Россией и Украиной, есть война между Россией и США, а украинцы — лишь кусочки мяса».

Гребцов и ему подобные, воспитанные на шовинистических и ненавистнических взглядах, считают, что отсталая и сырьевая Россия имеет право диктовать условия развитым цивилизациям только потому, что у нее в руках оказалось смертоносное оружие.

Но что же эта отсталая цивилизация хочет доказать миру? Что жить в домах без сортиров и горячей воды – норма? Или что можно прожить без пылесосов, автомобилей, холодильников, космических станций, компьютеров, телефонов и планшетов? Ведь все вышеперечисленное изобретено отнюдь не в России. Что хотят доказать миру такие, как Гребцов? Что насилие и изнасилование слабого – стандартная мера, не изжившая себя в семнадцатом веке?

Когда кто-то кому-то что-то доказывает, он уверен в своей правоте и может аргументировать свою точку зрения. Скрепы в аргументацию – не входят, поскольку держатся не на логике, прогрессе и разуме, а на противовесе прогресса отсталости и закона и правам человека - беззаконию.

Для большинства россиян понятия убийства перестало быть патологией. Гребцов в своем интервью на вопрос: А вы уверены, что воевали с фашистами? Что все, кого вы убили, были фашистами? - высказывает мнение собирательного образа россиянина: строго говоря, нет. Но вообще — да. Русские все время воюют с фашистами. Наши предки, наши деды воевали с фашистами, и поколения русских людей ждали, когда наконец будет какой-то такой же плохой враг. Когда появился, мы назвали их фашистами. Плевать, что они думают на свой счет. Нам нравится называть их фашистами.

Желание убивать не может возникнуть у здорового человека. Да, убивать ради убийства способен только человек. Но человек с покореженной психикой, неуравновешенный и злой на окружающих. Чем Путин так разозлил свое общество, что оно стало агрессивным до такой степени, что готово беспощадно уничтожать другой народ? Можно ли эту агрессию объяснить тем, что по сравнению с другими народами россияне – народ-подросток, пытающийся через деструктивное поведение добиться самоутверждения?

Но ведь у России было и уважение, и почет, и только агрессия и оккупация другого государства привели к тому, что она это все потеряла. И вот теперь россияне верят, что на территории Украины воюют с США, хотя прекрасно осознают, что бросить открытый вызов сверхдержаве у Путина – кишка тонка. А вот слабое государство, да еще и то, которое Россия разваливала последние пять лет, можно оккупировать, а войной на этой территории шантажировать мир.

Только вот каковы достижения подобного шантажа? Может ли Россия в чем-то конфронтировать с цивилизованными странами? А противопоставить она ничего кроме ядерного оружия – не в состоянии. И это означает, что россиянин с мотыгой пошел спорить с американцем с планшетом относительно высшей математики и квантовых теорий, когда россиянин хочет доказать, что только при помощи мотыги он создаст что-то великое. При этом он верит, что, распугав окружающих мотыгой и нарушив их права, он имеет прерогативу, поскольку этому его научили через верование то ли в бога, то ли в Путина.

Но борьба цивилизаций доказывает: всегда в выигрыше та, за которой прогресс. Так было на протяжении всей истории человечества. И в этот раз также прогресс победит, потому как у него больше знаний и навыков, а атавизм должен умереть.

Украина выбрала прогресс, а Россия пытается вернуться в семнадцатый век. И россияне, подспудно осознавая, что украинцы сильнее и свободнее их, не в состоянии пережить того, что освободившиеся от рабства украинцы не ищут рабов, а хотят свободы другим. Путин же живет другими парадигмами. И их же насадил большинству нищих россиян, убежденных, что мир им завидует. А спроси, что может вызвать зависть в жизни в России, ни один не ответит.

Оксана КОТОМКИНА, «Конфликты и законы»