Призрак Ада бродит по Донбассу

О чем я думаю, спрашивает меня ФБ. О книгах. О старых книгах из сельской библиотеки, на которых я выросла. Я, как и все девочки, мечтала встретить своего Грея, восхищалась Павкой Корчагиным, рыдала над трагической судьбой земляков из подполья «Молодая гвардия», глотая слезы, повторяла за киношной героиней Ульяной Громовой «Дывлюсь я на небо». Кто же знал, что книги оживают. Вот только я встречу не нежных и романтических героев. На улицах моих городов, словно сошедшие со страниц страшных исторических книг, пьяные люмпены-революционеры будут строить баррикады, возводить гильотины, получая право казнить и миловать. А еще оживут история и бабушкины рассказы, вернув меня в 1917, 1933, 1937, 1941. И в город зайдут по кровавым ступеням палачи, сотрудники НКВД, комендатуры и полицаи, а я своими глазами увижу продразверстку, допросы, доносы, голод…

Обыватель Донбасса, вчерашний шахтер, пенсионер, гламурный работник исполкома, напыщенно-важный работник прокуратуры, суда, милиции, милая учительница, которые в один миг стали «швондерами» и «шариковыми», превратились в толпы революционистов, требующих жечь книги, убивать «сраную укропскую интеллигенцию», экспроприировать, расстреливать и грабить…

1917 год или 2014 год?! Вся власть ЛэНэРам! Автомойщики, «дедыморозы» и надсмотрщики, решившие, что они могут управлять миром, «матросы железняки» в управлении страной.

Все хотят жить хорошо. Шахтер, получивший автомат, позывной и звание в «народном ополчении», вдруг решал, что его сосед-шахтер, не получивший автомат, позывной и звание, живет лучше, чем он, а значит… Значит должен быть расстрелян, как «правосек».

За дни войны на Донбассе по ложным доносам, из-за банального желания наживы, сведения счетов, бытовых и производственных конфликтов, тысячи людей были объявлены «хунтой», «укропами», «правосеками», «пособниками нацгвардии» и расстреляны.

Сколько моих земляков до сих пор томятся в застенках НКВД ДНР и ЛНР, обвиненные в «сотрудничестве»?! Десятки?! Сотни?! Их не выкупают родственники. Они отреклись от них. Их не меняют, как пленных, ведь они не военнопленные.

В начале войны в районе села Новоборовицы была расстреляна семья предпринимателя из Антрацита. Почуяв надвигающуюся опасность, семья решила продать бизнес своему куму и решила выехать в Россию. Но…

По рации «народного ополчения» из Антрацита в Свердловск передали: «едут правосеки». Машины расстреляли без выяснения. По странному совпадению, два джипа, летящих к границе, были черного и красного цвета. Когда «народное ополчение» подошло к прошитым пулями джипам, они увидели убитых ими безоружных женщину и мужчину. На заднем сидении джипа стонал раненный ребенок. Девочка пяти лет. Подъехавший к месту расстрела кум убитых, в сопровождении антрацитовских революционеров, просто забрал деньги, проверил пульс и приказал сжечь машины. Вместе с ребенком, ведь все равно подохнет.

«Ополчение» Свердловска не выполнило приказ. Не смогли. Вызвали «скорую помощь» и ребенка доставили в больницу.

Между боевиками из Антрацита и Свердловска завязалась перестрелка, так как от осознания трагедии и подставы у бандитов сдали нервы.

Сколько таких «правосеков» не ушло от «народных мстителей»?

Даже сами «ополченцы» признают, что с первых дней войны они видели, что нет среди ополченских добробатов и населения должного уровня патриотизма, как естественной среды, необходимой для закладки фундаментальных основ страны.

Месть, алчность, разборки, желание обогатиться, унизить ближнего, возвыситься за счет унижения, вот что двигало «революционерами». «Политические», то есть те, кто взял оружие по политическим и идейным мотивам, погибли в первые три месяца войны. Зачастую, от рук своих же собратьев по оружию, вкусивших власть автомата и соблазн улучшить жизнь за счет убитого собрата. В добробатах все больше становилось тех, кто за «отжать», а не за «построить».

«Ополченцы» Свердловска говорят, что они разочаровались в «войне» после чтения доносов и общения с населением, требующим крови и денег своих соседей. Их разочаровала не столько Россия, игравшая в «возьму не возьму», а люди, земляки, показавшие свои низменные качества.

А о зверствах своих же батальонов, «Брянка СССР», «Призрак», «Первомайск СССР», рассказывают с отвращением и содроганием.

«Нас тут держали в тонусе рассказами о зверствах «Айдара», «Правого сектора», «Донбасса», - рассказывает мне один из ополченцев, который до войны был моим клиентом (я помогала человеку оформить пенсию), - а когда мы попали в Брянку, то мне моя родня такого рассказала о добробате «Брянка СССР», что «правосеки» были невинными детишками на их фоне. Всё это подтвердилось. Мы раскопали могильник убитых «брянковскими» горожан. Многие были без половых органов, у мужчин травмы задних проходов, отрезаны головы. Сейчас прокуратура ЛНР открыла уголовное производство, но я-то понимаю, никого не накажут. Кого сможем, поймаем и расстреляем сами. Из-за них люди стали ненавидеть само слово «новороссия». А ведь это не враги, обычные горожане, на которых написали доносы или захотели отобрать имущество. Мы не за это воевали. Я не хочу жить в такой Новороссии. Здесь нет закона, тут, как в прерии. Кольт твой друг и закон. Но как теперь все исправить? - вопрошает он. - Воюем с Украиной, пенсии получаем в Украине, уголь продаем в Украину, да и что таить, полностью зависим от Украины. Россия дала оружие и стравила нас друг с другом. Приезжаю в Николаев, спрашиваю родню, что, мол, сильно вас правосеки терроризируют, а родня, в недоумении, мол, кто, кто это. А нам тут такие сказки по телевидению рассказывают. Нет в Украине голода. Люди живут, работают, в море купаются, только мы, как дураки, бегаем и стреляем, чтобы кто-то стал богаче. Кто? А ведь отвечать будут за это те, кто останется в живых. Знаешь, Свердловск многое понял о коммуняках, после Гайдея, а после Брянки вообще многое понял. Мы в городе такого не допустим. Никогда!».

После создания «народного ополчения» и казачьих батальонов карателей, в городах зоны оккупации начался бум «чисток». Бытовые ссоры. Жена поссорилась с мужем и заявила на него в ополчение. Или повздорили соседи. Или родня… Многих, попавших в руки «карателей», просто избивали до полусмерти и выбрасывали в поле, многих расстреливали, многих истязали…

Гражданское население не считается погибшим на войне. Гражданское население просто не считается.

Когда в города «Л-ДНР» стали заезжать ГРУ и ФСБ РФ, честно, у них был шок от увиденного. Камеры пыток, ямы, пропитанные кровью стены допросных, фото мародеров, фото расчленения, фото и видео пыток, как трофей, отжатые машины, квартиры, продаваемая в магазинах гуманитарка. Свои убивали своих. Война шла не с «фашистами», не с Украиной, уничтожалось гражданское население Донбасса. Уничтожалось теми, кому они дали оружие в руки, в надежде уничтожить Украину. Слово «фашизм», которым пугали русских, ожило на просторах Новороссии, и оживили его русские.

Через год войны, попавшая в цейтнот Россия осознала, что вооруженные до зубов «новороссы» не отягощены скрепами и чувством патриотизма, теперь делает всё, чтобы закрыть границы от полчищ «ополченцев», едущих «защищать» всё, что можно украсть. Приграничье РФ, Ростовская область уже страдают от криминалитета и вооруженных бандформирований, рванувших грабить туда, где не стреляют.

Россия создала монстра, которому в принципе нет разницы, кого убивать, и он с нескрываемым чувством вседозволенности и алчности будет грызть горло «братскому народу». Зло притягивает зло. Зло плодится в зле. Зло поглощает зло. В РФ возвращаются «добробаты», «освободители», туда же бегут «ополченцы» с оружием. Они не видят разницы между русскоговорящими соседями Донбасса и русскоговорящими ростовчанами. Они просто привыкли главенствовать, убивать и грабить.

В дни войны судьба сводила меня с разными людьми. Иногда земля и вера уходили у меня из-под ног. Значимым для меня стали слова начальника следственного отдела милиции ЛНР: «Я понял, что мы не построим новую страну, я вообще понял, что мы ничего не построим, когда за месяц работы милиции мы получили 5000 доносов от жителей города. Я не знаю, что здесь произошло. Понимаю, что-то страшное. И даже не в том плане, что нам дали оружие, не в том, что мы захотели создать свое государство, подняли бунт против Украины. Многие страны меняли границы, устройство, захватывали другие территории, делали колонии. Это политика. Трагедия Донбасса в том, что в людях проснулись все низменные, страшные и долгое время сдерживаемые чувства. Для них важнее всего нажива любой ценой и возвышение за счет страданий близкого. Слушай, мы как-то приехали по вызову. Жена кричит, мол, муж избивает ее. Приехали, куча родни, соседей, все свистят, подначивают. Мужик в крови. Она нас увидела, мол, поддержка прибыла, давай на него кидаться, бить. Спрашиваем, причина скандала, а она нам, мол, пиндос, не хочет уходить, жить мешает, а у меня другой. Лена, понимаешь, а я смотрю на мужика, и понимаю, он всю жизнь в шахте, дом построил, детей вырастил, мебель купил, машину. А она его выгоняет и еще нас вызвала, просит, мол, расстреляйте, как «правосека», я заплачу. Мужиков еле сдержал, хотели ее расходнуть. И стоит ее хахаль, такой важный, ксиву мне сует, добробатовец псковский. Молодого себя нашла, а шахтера в расход. Вот, Лена, то, что вылезло из людей и именно это убило во мне желание строить для них прекрасное будущее. Ад. Нас поглотил АД».

После этих слов я поняла, Украина победит. Жизнь и разум всегда побеждали тьму. Вот только как нам жить со всем этим? Какие писать книги? О каких «героях»? Что же ты делаешь, Донбасс?!

Олена Степова, facebook.com